Хадж в персидской литературе

В мистической литературе, как в прозе, так и в поэзии о хадже и Каабе, т.е. Кибле всех мусульман мира, говорится с двух точек зрения. Некоторые мистики рассказали об обрядах и церемониях Хадж, и даже его истории. В их числе можно указать на «Джавамеоль-хекаят», написанный Уфи или книгу «Ихья-е улуме дин» (Возрождение религиозных наук),имама Мухаммад Газзали.

Но иранские литераторы и мистики, скорее всего, уделяют внимание загадочному и образному описанию Хаджа, как философии, так и целей. Мейбоди, известный мистик 16 столетия и автор ценной книги «Кашф-аль-асрар» (Раскрытие секретов), которая содержит мистическое толкование священного Корана, считает, что его светлость Адам (мир ему) по божьему велению первым совершил хадж после того, как был ниспослан на Землю. Мейбоди пишет:

«Адам восстал на хадж по божьему велению. Когда он добрался до Мекканской долины, ему навстречу пришли ангелы, который сказали ему: «О, Адам, да Всевышний примет твой хадж. Соверши ритуальное хождение вокруг Каабы, где мы совершили ритуальное хождение еще до тебя».

С точки зрения исламских мистиков, хадж является продвижением человека ко Всевышнему, которое начинается его отдалением от собственного народа. Но он должен обрести готовность отказаться от всей привязанности, бросить дом и домашних, работу и торговлю и сразу стремиться к Другу. С точки зрения мусульманского мистика, хадж – это скорее внутреннее и духовное паломничество, нежели внешнее материальное.

Он готовит человека к очищению души и паломничества в глубине духа и сердца. Известный мистик 16 столетия Айн-аль-Коззат Хамедани в дошедшем до нас произведении «Письма», посвященном Хаджу, отмечает: «Знай, мой друг, что каждое религиозное деяние должно проистекать из религиозного намерения и религиозных убеждений, в противном случае, твое деяние будет носить мирской характер».

Кааба – это скромное строение безо всяких украшений. В глазах мистика, это требует искренности, простоты и скромности. Поэтому, паломник также должен быть скромным и простым, чтобы познать глубину истины хаджа и настоящего богослужения.

Джалаладдин Руми или Мевлеви, известный персидский поэт-мистик 11 столетия и автор бесценного сборника «Маснави», считает искренность в намерении первой и самой необходимой предпосылкой совершенствования каждого мистика, стремящегося к Истине и любви. По его мнению, все паломники одинаково совершают обряды паломничество. Их отличают только их внутреннее намерение и сердечная искренность.

Независимо от искреннего и вполне сознательного желания для начала путешествия и совершения паломнических обрядов, необходимо также отказаться от всех мирских привязанностей. Вопрос отказа от мирских благ перед хаджем и очищения сердца от мирских желаний подчеркивается не только в мистической литературе, но и в философских и нравственных произведениях, среди которых можно выделить произведение Низами - «Махзан-аль-асрар» (Сокровищница тайн), которое имеет философско-мистическое содержание. В этой поэме Низами в виде рассказа говорит, что какой-то человек собирался на паломничество.

Он оставил на хранение у знакомого мешочек золота. По возвращении из хаджа он обратился к знакомому, чтобы забрать у него золотые монеты, но тот начисто отрицал, что получал золото. Паломник понял, что его богатство безвозвратно потеряно. Извлекши урок из этого события, он решил экономить впредь в жизни и отказаться от мирских увлечений. По сути, по мнению Низами, бережливость, отказ от мирской привязанности и искренность, которыми человек должен обладать до совершения паломничество, этот человек обрел после хаджа. Низами хочет сказать, что если этот человек еще до паломничества отказался бы от богатства и очистил свои помыслы, то его путешествие и богослужение были бы сознательными, полезными и животворными.

Мистики считают божью волю и милость необходимым условием всех религиозных деяний и богослужений, особенно хаджа. Они убеждены в том, что без этого у ни одного мусульманина и мистика не появится желание, силы и способности начать это великое переселение, пуститься в божественную поездку, которая олицетворяет собой переселения в вечный мир.

В «Голистане»Саади есть интересный рассказ, в котором подчеркивается божья воля и милость для совершения хаджа. Речь идет о том, что Саади отправился в Мекку с караваном паломников. Когда они добрались до Куфы, к ним присоединился человек, который путешествовал пешком без верхового животного, без имущества и без съестных припасов. Богатый человек из каравана, который ездил на верблюде, спросил его: «Куда ты идешь, о, дервиш? Дорога трудна, а у тебя нет четвероного. Ты не доберешься до места назначения». Дервиш, будучи преисполнен жажды встречи с извечным Другом, продолжил свою дорогу, не обращая внимания на слова богатого паломника. Когда караван добрался до района Нахле, Махмуд, богатый человек заболел и умер. Дервиш навестил его и сказал: «Мы, будучи в трудности, остались в живых, а ты, будучи в благосостоянии и имея верблюда, умер и не сумел совершить паломничество».

В мистической литературе, как в прозе, так и в поэзии, в виде повествований или рассказов, открыто или двусмысленно говорится о необходимых условиях и средствах совершения паломничества и ритуального хождения вокруг Каабы. Особенный акцент делается на аскетизм во время хаджа, так сказать, внутреннем, духовном паломничестве, воздержании от недозволенных шариатом действий в Мекке, упование на Аллаха, искренность души и полное повиновение Господу.

Мистики также в своих произведениях указывают на факторы, препятствующие настоящему паломничеству, и подробно рассказывают об их последствиях. В числе факторов, препятствующих принятию паломничества, мистики указывают на самодовольство, высокомерие, алчность и корыстолюбие. В исламском мистицизме о хадже упоминается как о самом глубоком мистическом размышлении. В глазах мистика, большинство обрядов хаджа носят символический характер. Иначе говоря, в каждом паломническом долге кроется более глубокий потайной смысл, который придает глубину и обширность этой внешне демонстративной традиции.

Мевлеви в своем «Маснави» самым достойным образом говорит о хадже, о Каабе и связанных с ними понятиями. Он говорит о том, что значение Каабы заключается не в камнях, земле или внешности. Вся эта внешность, камни и обряды выделяются и обретают значимость в силу связи с Всевышним и в силу того, что она представляет собой киблу поклонения и души верующих мусульман и мистиков. С точки зрения Аттара – известного мистика 16 столетия, настоящим хаджом и встречей с Другом считается тот момент, когда правоверный паломник приближается к Аллаху и познает значение любви к Нему. По его убеждению, правоверный человек, которому удалось приблизиться к Аллаху, не ограничивается встречей с Всевышним только в Его храме. Это достоинство делает его ненуждающимся в физическом пребывании в божьем храме. Исходя из этого, Шейх Бахаи считает Аллаха самоцелью, а Каабу только предлогом для приближения к Нему.

Запрещенные действия для паломника, облачившегося в одежду 'ихрам'

Хадж в исламской культуре и учении

Хадж, антиисламизм и исламофобия