Духовная академия для женщин

Но поскольку трудно скрыть от глаза пытливого человека многочисленные достижения женщин Ирана за прошедшие после революции-1979 годы, эти враждебно настроенные публицисты пытаются убедить читателя, будто бы все прогрессивные и образованные иранки мечтают сбросить с себя хиджаб. Точно так же, женщин, носящих черную чадру, воспринимают как недалеких, необразованных и угнетаемых мужчинами-деспотами бесправных человеческих созданий. Однако множество уважаемых иранских женщин, которые имеют не одно высшее образование, преподают в университете, ведут научные исследования, занимают государственные должности, вместе с тем, глубоко религиозны. Человеку, не знакомому с иранской культурой, иногда трудно себе представить, что та самая закутанная в черную чадру женщина, которую он считает забитой и бесправной, на деле обладает большим профессионализмом и более высоким статусом, чем ее относительно «свободно» одетая соотечественница. Исламская религия учит, что как мужчина, так и женщина может достигнуть высот развития человеческого духа. Множество молодых девушек устремляются к получению религиозных знаний в стенах религиозных университетов священного города Кум, который стал колыбелью Исламской революции.

В ней учатся девушки изо всех стран мира – от Америки до Японии, мусульманки – урожденные и новообращенные, и немусульманки, просто желающие постигнуть азы персидского языка. Я публикую выдержку из ее статьи «Тегеран-2006», опубликованной в газете «Газета», чтобы развеять стереотипы об отношении к женщинам в иранской религиозной среде.

Кум

Из Тегерана сюда ведет восьмирядное шоссе европейского качества, проложенное по голой гористой пустыне. Платное шоссе, между прочим (правда, проезд по нему дешев. К слову: бензин в Иране стоит 10 центов за литр. Только в Тегеране 3 миллиона автомобилей). Кум при шахском правлении был главным центром оппозиции. Муллы и аятоллы, которых хватала тайная полиция, умирали в застенках. За это народ платил им верностью и преданностью. Духовенство шиитов всегда было в оппозиции. В этом – секрет его популярности и авторитета. В Москве знакомые мусульмане уверяли меня, что в Кум мне попасть не удастся. А если и попаду, то уж точно ни в одно медресе не пустят. Англоязычный путеводитель, купленный в Тегеране, призывал даже не пытаться попасть в мечеть Фатимы – запретную для немусульман. Первый человек, с которым мы разговорились в Куме, господин Гафури, оказался отвечающим за связи иранских богословских центров с исламскими учебными заведениями в мире. При достаточно высоком положении он ходит пешком, имеет весьма скромный дом. «Я хотел, чтобы у меня было двое детей, но их уже четверо!» – восклицает он, обводя счастливым взглядом свое семейство. Девичья часть семейства убежала прихорашиваться. В иранском понимании это означает облачиться в черные чадры и сесть рядом с матерью. Как большие. Тем временем хозяин дома накрывает стол. Чем больше ислама, тем больше прав у женщин. Это установление, закрепленное революцией, пошло отсюда. В Куме оно соблюдается неукоснительно. Сохранился дом, в котором имам Хомейни жил в Куме до революции и ссылки. Он мало чем отличается от других домов – и по размеру, и по конструкции. Меньше всего это здание похоже на музей. В крытом дворике – фонтан с красными рыбками. Возле фонтана сидят парочки и пьют шербет. По стенам развешаны редкие фотографии времен революции. Все жилые помещения – офисы шариатских судей, к которым народ приходит за юридическими консультациями. Тут же юридическая библиотека. В самой дальней комнатке – небольшая витрина с книгами Хомейни. В Куме все женщины ходят в чадрах. А большая часть мужского населения – муллы. Поэтому ощущение, что ты попал на другую планету, стойкое. Днем улицы пусты и закрыто абсолютно все – жара такая, что невозможно вообще находиться на солнце.

Девичьи университеты доктора философии Прославленный женский университет в Куме носит имя дочери пророка Мухаммеда Фатимы. У ограды старого здания медресе на немыслимой жаре поджидает машина – за мной приехала, несмотря на выходной день, госпожа Мианджи, доктор философии, одна из лучших преподавательниц Кума, специалист по кораническим наукам, имеющая высокий статус в политических кругах женщина. Моим провожатым она сообщает, что забирает меня. Их, мужчин, все равно внутрь медресе не пустят, а с переводом проблем не будет, так как в медресе представлен весь мир и все языки. На заднем сиденье – ее младшая дочка. Ей десять лет, поэтому она уже носит крошечную чадру – с таким же изяществом, как и ее мать. Всего у доктора Мианджи трое детей, старший сын уже женился. Поверить в это трудно – слишком молодо выглядит хрупкая ученая дама, закутанная в чадру. Ее муж – тоже доктор философии. Мы едем к новому, с иголочки, громадному учебному комплексу. У ворот двое охранников спрашивают пропуск, хотя прекрасно знают Мианджи. «Покой женщин в Иране охраняют особо. Женщина может войти, куда она хочет. А мужчина не может войти на территорию женщин, – говорит она. – Женщина может сесть в любой вагон поезда, мужчина – только в вагон для мужчин, так должно быть по исламу, но не во всех исламских странах соблюдают правила. Наши женщины – под защитой закона, а не под его гнетом, этого многие иностранцы просто не понимают.

Дальше этих ворот мужчины не проходят никогда, кроме утра субботы. В эти часы сюда приглашают электриков, компьютерщиков и прочих мастеров, пока девочки на занятиях. У входа прогуливаются девушки в черном. А на территории комплекса те же студентки бегают, прыгают, играют и занимаются спортом – девчонки в обычной одежде и без всяких косынок. Большинство в джинсах и майках, пакистанки и афганки – в национальных платьях с развевающимися шарфами, американки в юбках (чего в Америке нечасто увидишь, там все больше джинсы и брюки). Меня обступают. Обмениваемся рукопожатиями, троекратно целуемся. Девушки наперебой расспрашивают и рассказывают, весь разговор переводится на персидский и английский. В медресе учатся 200 незамужних девочек и 600 семейных. Незамужние живут здесь, в учебном комплексе, в просторных светлых комнатах, в которых на удивление прохладно, хотя на улице – жара устрашающая. В гостиных расстелены ковры с подушками: в каждой легко может расположиться человек двадцать пять. Все очень изящно и меньше всего похоже на общежитие. Для замужних выстроено семейное, отдельно стоящее общежитие. Учеба, проживание и еда – все бесплатно. Знакомимся. Американка Амина – белая англосаксонка, приняла ислам в штатах, работала учительницей младших классов в Лос-Анджелесе. «Как приняла? По воле Аллаха! – улыбается она. – Читала Коран и поняла, что истина – вот она. По воле Аллаха вернусь в Америку». Собирается работать учительницей. Она не может понять, о чем речь, когда я спрашиваю, будут ли у нее трудности дома: «С исламом? Нет. С хиджабом? Нет. Конечно, я смогу преподавать в школе в хиджабе – у нас за это не преследуют, иншалла! Родные до сих пор опасаются моего выбора и того, что я учусь в Иране. Но это у них голова забита пропагандой». Спрашиваю, легко ли попасть американке в Иран. Она отвечает так спокойно, как будто ничего особенного от нее не потребовалось: «Я ждала визу два года в Америке. Потом еще два месяца в Сирии. Приехала сюда два месяца назад. Если по воле Аллаха я оказалась здесь, то по воле Аллаха все остальное тоже устроится». Всего в медресе восемь американок.

Они на редкость гармонично здесь смотрятся, сохраняя и в исламе дух американского деятельного и неувядающего оптимизма. Никто из них не боится называть своих имен, хотя все намерены вернуться домой – в страну, которая считается главным врагом Ирана. Наоборот, все девочки из России просят не фотографировать их и изменить их имена: «Могут быть проблемы, да и родные опасаются за нас». «Мы все из разных стран, мы это обсуждаем – такого отношения к мусульманам, как у нас, нет нигде», – говорит одна из них. Спрашиваю, что будут делать по окончании медресе. Отвечают: «Иншалла, будем жить дома, замуж выйдем». Вот и американка Амина не сомневается, что найдет себе мужа в Америке. «Извините, у нас сейчас начинается урок у-шу» – стайка девочек убегает на тенистую площадку, где их уже поджидает учительница. Физкультура три раза в неделю, можно играть в волейбол, баскетбол. Учат водить машину, компьютер осваивают все, а заодно и множество языков, на которых разговаривает этот коллектив. Пока идет чемпионат мира по футболу, вечерами все смотрят матчи и болеют за свои команды. Но больше всего – за команду Ирана. Англичанки и афганки, арабки и казашки, таджички, дагестанки, девочки из Москвы, Тулы – всего сейчас представлены 35 стран. Приезжают даже немусульманки – ради того чтобы выучить язык, здесь они учатся, принимают ислам, но совсем не обязательно становятся шиитами. «Имам Хомейни запретил вести разговоры о шиитах и суннитах, мы – мусульмане», – пояснили мне выходцы из России. Пока мы пили ледяной шербет, я попросила открыть мне тайну, как удается носить ничем не прикрепленную чадру так, что она сидит на них как влитая. Мне долго морочили голову рассказами, что дело просто в привычке, а потом тайну все-таки открыли. Но я ее не раскрою – обещала.

«Получается, вы находитесь в стране, где всем правят женщины?» – спрашиваю я. Госпожа Мианджи поправляет: «Нет, женщины правят семьей, а страной – Аллах». Время от времени раздается громогласное объявление по радио – это дежурная подзывает к телефону тех, кому звонят из дома родные. На прощание госпожа Мианджи зовет меня к себе в гости – остаться, пожить, поговорить. «Это не случайно, что вы приехали в медресе имени Фатимы в дни, когда оплакивается ее смерть, вы даже не представляете, как девочки вас ждали, мы ведь обычно журналистов не принимаем», – говорит она. Но надо ехать в Тегеран. Снова троекратные поцелуи, рукопожатия, обмены адресами. И вот меня провожают строгие фигуры в черных чадрах.

Надежда Кеворкова, «Газета»

Иранские женщины - символ национальной гордости и славы

Хиджаб после исламской революции в Иране 1

Хиджаб после исламской революции в Иране 2

ДРЕВНЕПЕРСИДСКИЙ КОСТЮМ 

Иран-чарующая земля

Иран: единый и справедливый

Иран, который мы до сих пор не знаем