Знакомство с фольклором Ирана (часть 3)
Слагатели песен персонифицируют явления природы, растения, животных, обращаются с ними как с разумными существами. Сам певец или его лирический герой уподобляет себя или ту, к которой он обращается, предметам живой или даже неживой природы: "я - рыба", "я - белая птица", "я - фисташковое дерево", "мы - зерна в одном гранате", "мы два сросшихся кипариса", "ты - маленькая голубка, а я сокол", "если ты - жемчуг, то я - янтарь", "если ты - серебро, то я - золото". В персидской народной поэзии эти олицетворения и уподобления обретают неповторимую красоту и образность. Сотни лет переходит из уст в уста, а теперь уже из одного фольклорного сборника в другой вот это четверостишие:
Любовь моя, любовь, везут мой прах в Керман,
Вновь стану глиною, пригодной на кальян,
И вылепят кальян, и, может быть, закурит
Из сердца моего какой-нибудь шайтан.
Весь комплекс взаимоотношений человека и природы был глубоко и на высоком поэтическом уровне разработан Омаром Хайямом и нашел блестящее художественное воплощение в его робаятах. Но то, что мы с аналогичным явлением сталкиваемся в народных четверостишиях, отнюдь не говорит об их письменном происхождении. Скорее Омар Хайям очень хорошо знал образ мышления своего народа и прекрасно владел всеми средствами выражения чувств, которые широко применялись в фольклорной поэзии.
Если говорить не об образах, а в целом о языке народных песен, то в основе их лежит разговорная речь. Лексика преимущественно бытовая, и слова, выходящие за пределы бытовой тематики, встречаются редко.
Самостоятельных лирических песен в персидском фольклоре немного. Поэтому и в настоящем сборнике они занимают место самостоятельного приложения к четверостишиям. Если учесть еще, что не только четверостишие, но и каждый бейт (двустишие) содержит законченную мысль, то можно сделать вывод о том, что лирические песни во многих случаях представляют собой лишь подборку четверостиший или бейтов на определенную тему.
В разделе песен публикуется целый ряд колыбельных, которые иранцы повсеместно называют "лалайи", потому что "ла-лай" - это припев, полностью соответствующий русскому "баю-бай".
Надо полагать, иранские колыбельные, как и колыбельные других народов, зародились из обычных причитаний, произносимых в ритме качающейся колыбели. Поэтому размер их бывает самым раз- личным, а рифма, как правило, парная, самая простая и подходящая к этой разновидности фольклорной лирики. Колыбельные щедро называют предметы быта и домашнего обихода, звучат живо и образно, проникнуты лиризмом и нежностью. Изливая душу в колыбельной песне, женщина чувствует себя не только матерью, но и женой, хозяйкой дома. Значительно чаще упоминается в колыбельных сын, нежели дочь. Это обстоятельство - отголосок общественного, семейного и правового положения женщины в Иране.
Детский фольклор в Иране, как и всюду на земле, носит характер забавы, развлечения, пронизан весельем, шутками, остротами. Обращение к явлениям природы для детей так же естественно, как обращение к людям. Играя во дворе, на улице, они приветствуют первый дождь, весеннее теплое солнышко.
И если в русском фольклоре мы чаще встречаем: "Дождик, дождик, перестань", то в иранском чаще, наоборот: "Дождик, дождик, полей, как из ведра". Как говорится, где что важнее...
Произведения детского фольклора созданы на основе живого разговорного языка. Одной из самых распространенных композиционных форм детских песен является диалог и прямая речь. Никаких правил в поэтическом размере не соблюдается, рифмой во многих случаях служат звукоподражания и междометия.
Источник: Реферат "Песни Шираза" (Персидская народная поэзия в переводах А.Ревича)
Перевод русской литературы в Иране (часть 2)
Перевод русской литературы в Иране (часть 1)
Поединок Рустама и Сохраба
Персидская литература середины XV в.
Литература эпохи становления капитализма и национално-освободительных движений
